– Может, мы могли бы вместе чем-нибудь заняться, – предложила я.

Он выпустил мои руки.

– И что бы это, по-твоему, могло быть?

– Мы могли бы пойти в театр, – я мысленно похвалила себя за эту гениальную идею. – Одна моя хорошая приятельница, по счастливой случайности, актриса, выступает в театре «Отель де Бургонь». Мы можем завтра же вместе пойти на представление, если хочешь.

– Почему бы нет. Я зайду за тобой.

Свидание! Он хочет встретиться со мной. Я сделала это! Ликуя, я смотрела на него с сияющей улыбкой. Он ответил на мою улыбку, что пробудило во мне чудесное чувство. Но, к сожалению, это длилось недолго, так как в следующую секунду слуга принес камзол.

– Я вывел пятно щеткой с большим количеством соли, месье. Его больше не видно.

Надев камзол, Себастьяно вежливо поблагодарил слугу, и тот покраснел от радости. Проявлять признательность по отношению к прислуге в эту эпоху не считалось чем-то само собой разумеющимся. И тут явно не обошлось без подсознания – хорошее воспитание пережило смену времени и даже потерю памяти. Должно быть, то же самое подействует и в любви. Себастьяно скоро вспомнит меня, это точно!

Однако его следующий вопрос лишил меня этой уверенности.

– А как ты, собственно, из «Золотого петуха» попала именно сюда, в дом герцогини?

– Ах, прислуживать в таверне было мне не по душе, – уклончиво ответила я. – Вот я и подумала, что было бы славно работать в каком-нибудь прекрасном доме, вроде этого.

– И к тому же щеголять в прекрасных платьях?

Я смущенно потеребила бело-розовую мечту.

– Хм, да. В конце концов, я компаньонка Мари, и тут негоже в рубище ходить, не так ли?

– А как давно ты знакома с герцогиней?

– Э-э-э… вообще-то с сегодняшнего дня. Но моя приятельница знает ее давно. Ну, актриса, я тебе рассказывала. Ее зовут Сесиль. Она порекомендовала меня Мари.

– Ты зовешь герцогиню по имени, хотя знакома с ней всего один день?

– Мари сама предложила мне так к ней обращаться. Просто она очень… м-м-м… сердечная и совершенно не чванлива.

– Что ж, тогда мне не терпится познакомиться с ней поближе.

Я перепугалась. Только этого не хватало! Я же только что добилась того, что он захотел поближе познакомиться со мной!

– Что ты имеешь в виду? – вырвалось у меня.

Он пожал плечами.

– А что имеет в виду мужчина, когда хочет поближе узнать красивую женщину?

Руки у меня сами собой сжались в кулаки, но я заставила себя изобразить солнечную улыбку.

– Хм, понимаю. Но тогда тебе стоит остерегаться, – я постаралась придать голосу побольше озабоченности. – Иначе тебя могут ожидать большие неприятности.

– Что еще за неприятности?

– Ах, да просто есть тут кое-кто… один обожатель. Он любит Мари до невозможности, постоянно шлет ей любовные письма. Она каждый день их получает. Целыми пачками, – я начала входить во вкус. – Этот человек никого не замечает, кроме Мари, и безумно ревнив.

Воображение мое разгулялось не на шутку. У меня неплохо получалось выдумывать всякие драматические повороты, ими всегда изобиловали мои сочинения. Уже в десять лет на тему «Мои летние каникулы» я сочинила настоящий триллер, где фигурировали акула-убийца и откушенные конечности.

– Поэтому на твоем месте я была бы очень осторожна, – в заключение заметила я.

– Я прекрасно умею за себя постоять. – Себастьяно похлопал по поясу, на котором на видном месте висели шпага и кинжал, его любимые виды оружия.

– Мое дело предупредить, – ответила я. – И, кстати, тебе стоит знать, что тут полная взаимность. Ну, то есть у Мари и этого человека.

– Откуда же тебе знать, если ты при ней первый день?

– Женщины такое всегда примечают, – заявила я. – Кроме того, она хранит его письма в надушенной шкатулке из розового дерева, которую по ночам кладет под подушку.

Я могла бы импровизировать часами, хотя, между прочим, про шкатулку из розового дерева я не придумала. Я действительно видела сегодня такую в спальне у Мари, но что там лежит, разумеется, не знала.

– А имя этого обожателя тебе тоже известно? – спросил Себастьяно.

– Нет, она мне его не назвала.

– Хотя вообще-то она все тебе рассказывает?

– У каждого есть что-нибудь очень личное, – с достоинством ответила я.

– И этот самый обожатель нынче вечером тоже здесь?

– Готова побиться об заклад, что да.

– А почему же он не добивается ее официально, если, судя по всему, так ее обожает? – Себастьяно опять сделал непроницаемое лицо, но я смутно подозревала, что он с трудом сдерживает улыбку. Тем не менее я не поддалась. Когда выдумываешь истории, весь фокус в том, чтобы до конца придерживаться первоначальной версии, пусть даже дыр в ней больше, чем в швейцарском сыре.

– Потому что он – игрок и проиграл в кости все свое состояние. Стыд удерживает его от того, чтобы ухаживать за ней официально.

Тут я однозначно пережала, потому что Себастьяно недвусмысленно поднял брови. Истолковать это было несложно – его взгляд говорил: «Ну ни слову не верю!»

– Думаю, нам пора вернуться наверх, – сказал он.

Сама я так вовсе не считала, но возразить было нечего. К моему величайшему облегчению, за весь вечер он ни разу не попытался флиртовать с Мари. Между ними не произошло ничего, кроме одной дружелюбной, но короткой беседы, а так как я все время упорно оставалась рядом с Мари, то слышала каждое слово. Он сделал комплимент ее потрясающей внешности, но это я еще могла как-то пережить. Если бы он постарался, то легко мог бы продвинуться в выполнении данного ему поручения, но он явно держался в стороне. Вместо этого он наблюдал за собравшимися – прогуливаясь среди гостей, как бы случайно вступал в разговоры. Взгляд его все время возвращался ко мне, я замечала это даже боковым зрением. Я и прежде всегда чувствовала его взгляд, такая между нами существовала странная магия.

Наконец это ощущение исчезло, как отрезали. Когда я в следующий раз поискала его глазами, он уже ушел.

Ночью мне снились какие-то беспорядочные сны, спала я плохо, несмотря на то, что кровать в моей комнатке под крышей была очень удобной. На следующее утро я встала рано, помылась, причесалась и надела простую одежду из костюмных фондов Эсперанцы. Мари и дед Анри еще спали и вряд ли проснулись бы в ближайшее время, как я узнала от одной служанки, которую повстречала на лестнице. Я попросила ее объяснить, как пройти на рынок. Оттуда до квартиры Гастона на Рю дю Жур рукой подать. Я хотела сообщить ему о последних событиях. К моему разочарованию, его не было дома, и слуга сказал, что хозяин отлучился на несколько часов. Отсутствие Гастона меня очень обеспокоило, потому что без его помощи, или, точнее, без помощи его Старейшины, о возвращении в будущее можно было забыть. Правда, у меня была еще маска, но Эсперанца ясно дала понять, что воспользоваться ею я имею право, только находясь в смертельной опасности. Я не собиралась нарушать это правило, ведь в результате можно было оказаться вообще неизвестно где. Я знала, что время течет не по раз и навсегда проложенной траектории, что на его пути образуются опасные отклонения, дыры и тупики, в которых можно затеряться навсегда. Хосе неоднократно настойчиво предостерегал нас с Себастьяно и строго-настрого велел пользоваться только известными порталами под присмотром кого-нибудь из Старейшин.